Ильин И.С. Скитания русского офицера: Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920 / Иосиф Ильин; [подгот. текста, вступ. ст. В.П.Жобер, примеч. В.П.Жобер и К.В.Чащина, разработка карт-схем Т.В.Русиной].
Голосов: 3, Рейтинг: 3.56 |
Описание
Русский офицер Иосиф Сергеевич Ильин (1885–1981) прожил долгую жизнь, часть которой пришлась на один из самых катастрофических периодов российской истории. Первая мировая война, крушение самодержавия, Октябрьская революция, Гражданская война — вот исторический фон дневникового повествования. Но автор вместе со своей семьей оказывается не «на фоне», а в самой гуще тех событий…
Издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся российской историей ХХ века.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
СОДЕРЖАНИЕ
Вероника Жобер. Из Селищ в Харбин
Дневник Иосифа Ильина
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
Указатель имен
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ
В 2014-м была годовщина начала Первой мировой войны — как ее называют в Европе, «забытой войны» для России, а также столетие со дня рождения Наталии Иосифовны Ильиной. Тогда же вышел частично в журнале «Октябрь» дневник ее отца, моего деда, Иосифа Сергеевича Ильина, а спустя некоторое время в «Звезде» были опубликованы его воспоминания за 1914–1916 годы. И вот теперь, благодаря издательству «Русский путь», мне дана возможность издать полностью все то, что автор назвал «воспоминаниями биографического характера» за 1914–1920 годы. Это рассказ очевидца немаловажных исторических событий, наделенного острым даром наблюдения и обладающего несомненным литературным талантом. Накануне предстоящих годовщин, целого ряда столетий: двух революций 1917 года, Февральской и Октябрьской, Брестского мира, поражения Германии в ноябре 1918 года, начала Гражданской войны, великого исхода колчаковской армии — эта книга должна заинтересовать широкий круг читателей в России.
Иосиф Сергеевич Ильин (1885, Москва — 1981, Веве, Швейцария) прожил, как ему предсказывала французская гадалка в Петербурге, долгую жизнь, часть которой пришлась, как он сам считает, «на самый интересный и грандиозный период в жизни русского народа». Современный читатель, который знает историю страшного для всего мира и в особенности для России ХХ века, вероятно, удивится пафосу и оптимизму таких эпитетов, но согласится с тем, что записки очевидца того времени представляют несомненный интерес.
Данная публикация на самом деле настоящий дневник Ильина тех лет, насчитывающий 463 страницы, хранящийся теперь в Государственном архиве Российской Федерации. Как известно, многие русские, попавшие в эмиграцию после Октябрьской революции 1917 года, посылали свой личный архив в Прагу. Осенью 1937 года Ильин сумел переправить туда из Харбина свои дневники за 1914–1937 годы. А очутился он в Маньчжурии 3 февраля 1920 года, после шести лет невероятных мытарств, начавшихся с мобилизации 1914 года. Иосиф Сергеевич прожил долгие, оказывается, годы в эмиграции в Маньчжурии. Отметим сразу иронию судьбы: он оказался в эмиграции в том самом городе, о котором, как он записал 8 января 1916 года, он не имел никакого понятия.
Эти дневниковые записи, начатые более ста лет назад, в 1914 году, написанные по свежим следам знаменательных исторических событий, свидетелем которых он оказался, на самом деле бесценны: изложенным в них фактам и комментариям, записанным молодым еще человеком, можно верить как правдивому и непосредственному свидетельству. Видимо, Ильин отредактировал свои записки уже в Харбине, прежде чем отправить в Прагу. В 1938 году он пишет: «Теперь в архиве хранятся мои дневники с 1914 г. по 1937 г. <...> Я перед собой не скрываю, что я горд этим и чувствую глубокое нравственное удовлетворение, что после себя оставляю этот документ».
Наличие множества архивных материалов, нередко частного происхождения, которые стали доступны и публикуются теперь в России, доказывает, что представители эмиграции первой волны прекрасно понимали цену таким документам и всячески старались их сохранить, несмотря на все превратности судьбы. Кроме Иосифа Сергеевича, вспомним его жену, которая берегла как зеницу ока письма своей матери, Ольги Александровны Толстой-Воейковой. И диву даешься, каким чудом все уцелело! Ведь эти письма, начиная с 1920 года вплоть до октября 1936-го, когда скончалась теща Иосифа Сергеевича, кочевали по разным сперва харбинским, затем шанхайским тесным квартирам, жалким комнатам в пансионах, пережили японскую оккупацию Маньчжурии (с 1931 года), переезд в Шанхай и разразившуюся Вторую мировую войну, наконец, наступление коммунистического маоистского режима. В 1954 году они были благополучно привезены Екатериной Дмитриевной Ильиной из Китая в Москву в сундуке, набитом семейным архивом, что вызвало негодование дочери Наталии Иосифовны. Вместо этого бумажного хлама (так ей тогда казалось) она надеялась найти ценные, особенно в то время, шубы и другую одежду, годную на продажу или обмен.
Об Иосифе Сергеевиче Ильине известно в России, в частности, из автобиографической прозы его старшей дочери, писательницы Наталии Иосифовны Ильиной. Наталия Ильина, приступившая после сатиры к новому для нее жанру, биографической прозе, написала об отце уже после его смерти: «...Я никогда о нем не говорила. <...> Всем же было известно, что он нас оставил, когда мы с сестрой были еще школьницами, нам не помогал, мать билась одна, ей все сочувствовали (“труженица, героиня”), нас с сестрой жалели, нам это казалось унизительным, об отце, о неудачной семейной жизни родителей говорить не хотелось, но и без нас все всем было известно…» Тем не менее через столько-то лет, пытаясь восстановить его облик, писательнице удалось, кажется, несмотря на накопившуюся обиду, обрисовать беспристрастный портрет. «Невоздержан был этот человек, только что вырвавшийся из братоубийственной войны, невоздержан “в страстях своих”! Первые годы харбинской жизни он еще не снимал полувоенной формы — защитного цвета гимнастерки с глухим воротом, подпоясанной ремнем, зимой носил охотничью куртку, на вешалке в передней висела его офицерская фуражка. Маньчжурскими зимами, малоснежными, с ледяными ветрами, ходил с непокрытой головой (темные волосы бобриком, позже — косой пробор), чем обращал на себя всеобщее внимание. Был он строен, спортивен, моложав, шутник, остряк, душа застолий...»
Младшая дочь Иосифа Сергеевича, Ольга Иосифовна Лаиль, тоже вспоминает о нем в своей автобиографической книге, как и его жена, Екатерина Дмитриевна Воейкова-Ильина, в дневниках, письмах и воспоминаниях.
Сам Иосиф Сергеевич много писал. В эмиграции выходили его статьи сначала в Харбине в 1920-е годы (он, в частности, работал в эмигрантской газете «Русский голос»), а затем в 1960-е годы в США, в калифорнийской газете «Русская жизнь» и в знаменитом русскоязычном «Новом журнале», да еще в парижской «Русской мысли», которая в 1981 году «с прискорбием извещает о кончине своего долголетнего сотрудника и друга». <...>
РЕЦЕНЗИИ
Виктор Леонидов
Среди всеобщего одичания
Колчак и Деникин, войны и революции, банда, которую называют дивизией, и церковь, построенная декабристами
НГ-ExLibris. 01.06.2017
То, что представители рода Ильиных не были обойдены литературным талантом, хорошо известно. Вспомним хотя бы Наталью Иосифовну Ильину, чьи фельетоны так любил Твардовский и с которой дружили Александр Вертинский и Корней Чуковский. В своих воспоминаниях «Время и судьбы», открывшей для советского читателя мир эмиграции в русском Харбине, она оставила такой портрет своего отца, Иосифа Сергеевича Ильина (1885–1981), офицера царской армии, потом эмигранта: «Невоздержан был этот человек. Только что вырвавшийся из братоубийственной войны, невоздержан в страстях своих. Первые годы харбинской жизни он еще не снимал полувоенной формы — защитного цвета гимнастерки с глухим воротом, подпоясанной ремнем...»
Впоследствии Ильина не раз вспоминала об атмосфере «ущербности, безвыходности, тоски», царствовавшей среди российских изгнанников на китайской земле. Тень отца-белогвардейца, доживавшего свой век в Швейцарии, всегда висела над советской писательницей Ильиной, вернувшейся из Харбина в СССР еще в 1948 году.
И вот сегодня внучка Иосифа Ильина, живущая в Париже неутомимая подвижница русской культуры Вероника Жобер выпустила эту книгу. Диву даешься, как записки эти вообще уцелели в огне революции и Гражданской войны, в бесчисленных переездах по России и Китаю. Еще до Второй мировой Ильин передал их в Русский заграничный архив в Праге, который после 1945 года был перевезен в СССР и ныне хранится на Пироговке, в Государственном архиве РФ. Именно там их нашла и подготовила к изданию Вероника Жобер.
Итак, прежде всего перед нами дневники, написанные ясной русской прозой. Написаны они в «окаянные дни», времена, тьма которых так пугает сегодня. Слишком пугающе похожи порой бывают события прошлого и настоящего: «Дорога шла сначала небольшим леском, потом полями. Необычайно было красиво, когда блеснула стальная гладь Волги. Что за река! Глядя на эту ширь, как-то не верится ни в революцию, ни во все это безобразие. И вот среди этой родной, русской, самой прекрасной в мире природы чувствуешь отчетливо каким-то подсознательным чутьем, что надвигается что-то громовое, неотвратимое, давящее, тяжелое».
Перед нами — большое полотно жизни русского офицера от Первой мировой до приезда в Харбин в начале 1920 года. И везде — четкая, без всяких умолчаний правда о том, что он видел во время скитаний по России, которые привели его сначала к Колчаку, потом в Китай: «Большая комната, скорее зал был наполнен солдатней самого гнусного вида. Солдаты расстегнутые и с хамскими лицами. Курят и плюются. Какой-то докладчик с фронта, чиновник военного времени, говорил с трибуны, почему немцы застали врасплох нашу дивизию и передушили газами. По его мнению, вся вина была на начальстве, которое умышленно решило не предупреждать готовящегося наступления… Мне таки хотелось выступить и сказать, что вся эта банда, которую он называл дивизией, забросила противогазы и на предупреждения офицеров отвечала, что немцы теперь скоро заключат мир».
Вместе с Ильиным мы оказываемся на фронтах Первой мировой в Польше и Галиции, пробираемся сквозь охваченную смутой Россию на Восток, видим непридуманные сцены беспрерывного насилия, расстрелов и грабежей среди всеобщего одичания. На страницах дневников мелькают и известные исторические фигуры — Деникин, Набоков, Унгерн, конечно, Колчак, которым Иосиф Сергеевич просто восхищается. Он не стесняясь пишет о потере достоинства многими офицерами, о том, что большевизм обусловлен прежде всего русской действительностью и не надо обвинять кого-то третьего. Завершаются «Дневники Иосифа Ильина» рассказом о последних днях в России у китайской границы: «Смотрели церковь, построенную руками декабристов, иконы, написанные ими самими, потом дом, где они жили, и их могилы… Вот люди, которые наивно революцией думали принести пользу и спасение России. Спасение от чего, спрашивается. Вот если бы они могли встать из гроба и поглядеть на дело рук своих, на всходы, которые дали зерна, ими брошенные…» Лучше и не скажешь.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ