Новости

30 марта 2023 года в Музее-квартире Александра Солженицына на Тверской состоялось первое весеннее заседание семинара, посвященное освоению наследия писателя.

Программа была выстроена вокруг десятилетия выставки «Александр Солженицын: Из-под глыб», проходившей в Государственном музее изобразительных искусств им. А.Пушкина в 2013–2014 годах. Выставка стала первым представлением солженицынского архива в России и положила начало всей дальнейшей выставочно-музейной работе, связанной с именем и творчеством писателя. Коллектив художников и дизайнеров, трудившийся над выставкой в ГМИИ (отдельно хотелось бы выделить Эрика Белоусова и Евгения Корнеева), участвовал в создании еще нескольких солженицынских выставок и связанных с ними печатных изданий. Результатом этого сотрудничества стало также создание постоянной экспозиции Музея-квартиры Солженицына на Тверской. Об этом рассказала во вступительном слове Г.А.Тюрина, заведующая отделом по изучению наследия А.Солженицына Дома русского зарубежья.

Главным героем вечера стала легендарный директор Пушкинского музея Ирина Александровна Антонова, которая выступила куратором солженицынской выставки. В тексте «Наш низкий поклон», открывающем каталог выставки, Ирина Александровна обозначила несколько «узлов», связавших ее с творчеством Солженицына. В первую очередь — это беззаветное жизненное служение и вера «в силу Искусства, Добра и Красоты» (эта часть Нобелевской лекции писателя особенно близка И.А.Антоновой). Такое отношение к профессии сформировалось у Ирины Александровны в годы учебы в Институте философии, литературы и истории, где заочно учился и Солженицын.

Московскую культурную среду, которая объединяла молодых людей самых разных творческих и научных интересов в конце 1930-х – начале 1940-х годов, И.А.Антонова в каталоге выставки назвала «общим достоянием поколения». Этому сюжету на семинаре был посвящен доклад М.Н.Тюриной, старшего научного сотрудника Музея-квартиры А.Солженицына. В докладе была сделана попытка собрать воедино выявленные в разрозненных источниках сведения о реорганизации гуманитарных факультетов университетов в послереволюционные годы, а также в возможной полноте восстановить историю ИФЛИ, до сих пор мало освещенную в литературе, берущую начало в 1931-м и завершившуюся с началом Великой Отечественной войны.

Заключительный доклад «Творческое наследие А.Солженицына в пространстве художественного музея» представила Ю.А.Рябцева, еще один молодой сотрудник Музея-квартиры. Она осветила историю поиска художественного контекста к выставке, рассказала о том, почему в ходе долгих обсуждений все-таки были выбраны для сопровождения рукописного и машинописного архива именно офорты Рембрандта. По убеждению И.А.Антоновой, творчество Рембрандта и Солженицына объединяет тема народной жизни и «пронзительное видение реальности, правды бытия и вместе с тем предельная одухотворенность. Черное и белое, свет и тень в немыслимой сложности их градаций — метафора самой жизни в ее единстве и противоречиях, между “да” и “нет”». Многоцветность при строгости и скупости средств выразительности, исследование природы человека, мотивировки его поступков, изображение личности во всей ее полноте, вне двуцветных категорий «хорошо — плохо» — отличают творчество великого голландца XVII века Рембрандта ван Рейна и русского писателя-мыслителя XX века Александра Солженицына.

Завершился семинар обсуждением докладов, многие слушатели были на выставке в 2013 году и поделились воспоминаниями о том, как она проходила. Наибольший интерес вызвал подробный рассказ о работе над проектом искусствоведа и дизайнера Елены Николаевны Рымшиной, хранителя выставки «Из-под глыб» в Пушкинском музее в 2013 году.

После закрытия экспозиции сотрудниками музея был создан сайт, на котором можно совершить виртуальную экскурсию и узнать подробную информацию о всех разделах выставки и главных экспонатах. 

Источник: Дом русского зарубежья им. Александра Солженицына

Альбом «Александр Солженицын: Из-под глыб: Рукописи, документы, фотографии: К 95-летию со дня рождения: [Выставка в ГМИИ им. А.С.Пушкина, 9 декабря 2013 – 9 февраля 2014]» можно приобрести в нашем интернет-магазине.

10 марта 2023 года в Покровском филиале Московского педагогического государственного университета состоялась VIII Всероссийская научно-практическая конференция «Фуделевские чтения» на тему «Формирование личности педагога-наставника в свете жизненного и творческого пути С.И. Фуделя».
Конференция открылась трехчастным докладом «Эпистолярное наследие С.И. Фуделя. По новым материалам». Докладчики — Сараскина Людмила Ивановна, доктор филологических наук, отец Николай Балашов, советник Патриарха Московского и всея Руси, протоиерей, доктор богословия, Черепанов Даниил Дмитриевич, кандидат филологических наук — рассказали о подготовленной ими книге: «“Весенний воздух вечности”. Сергей Фудель. Письма. 1923–1977. Стихотворения». Она должна выйти в издательстве Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. 
Новая книга продолжит издательскую историю сочинений С.И. Фуделя в России, которая началась четверть века назад, когда исследователь проблем русской эмиграции и культуры, руководитель издательства «YMCA-Press» Никита Алексеевич Струве (1931–2016) привез из Парижа в Москву 4-й экземпляр машинописи: Сергей Фудель. Наследство Достоевского. Струве предложил Л.И. Сараскиной, автору работ о творчестве Достоевского, ознакомиться с машинописью, присланной из советского самиздата в парижское издательство тридцатью годами раньше, на предмет ее возможного издания в России. 
Книга «Наследство Достоевского» была написана С.И. Фуделем шестьдесят лет тому назад: закончив ее, автор поставил дату « «1963 год, Страстная неделя». Около тридцати пяти лет книга оставалась неизданной — она никогда не подвергалась научной редактуре, никто никогда не держал ее корректур, рукопись не была готова к печати. Автограф этого труда считался утерянным. 
При жизни С.И. Фуделю трудно было рассчитывать на редакторскую помощь, в которой нуждались его сочинения. Они расходились в самиздате во множестве машинописных копий, и даже те тексты, которые просматривались автором, не были последовательно выверены: в них нередко вносились новые изменения, опечатки исправлялись лишь частично. Рукописи (как правило, это были школьные тетради, куда из разрозненных черновых листков автор переписывал набело разделы своих работ) стараниями помощников и друзей попадали к машинисткам самиздата, и те перепечатывали текст в максимально возможном количестве экземпляров. Копии свободно «ходили» в «самиздате», читались, обсуждались, цитировались (иногда анонимно), и при случае переправлялись на Запад, где порой становились «тамиздатом». 
Книга «Наследство Достоевского», её идеи, её нравственный пафос, сам подход к личности и творчеству Достоевского такого автора, который сам испытал жестокие многолетние гонения «за веру», заслуживали того, чтобы выйти за пределы узкого круга его друзей и почитателей. Книга увидела свет в издательстве «Русский путь» в 1998 году¹. 
В феврале 2000 года издательство «Русский путь» организовало литературный вечер, посвященный 100-летию со дня рождения С.И. Фуделя. Ведущие вечера (о. Николай Балашов и Л.И. Сараскина) обратились к собравшимся с просьбой о содействии в сборе материалов для подготовки собрания сочинений С.И. Фуделя. Отклик был немедленным — известный московский архитектор и друг семьи Фуделей, Д.М. Шаховской, сообщил, что у него уже четверть века хранится чемодан с архивом С.И. Фуделя. Вскоре этот архив — с автографами почти всех известных сочинений С.И. Фуделя, черновыми материалами, дневниками, письмами, фотографиями — был передан составителям, которые готовили в тот момент первое собрание его сочинений и писем. 
В это же время от наследников Фуделя — и прежде всего от его сына, Н.С. Фуделя, — было получено 194 письма, написанных С.И. Фуделем из Красноярской ссылки, а также из Усмани Воронежской области, где он поселился после ссылки, получив административное запрещение жить ближе, чем за 100 километров от столицы, затем из городка Покрова во Владимирской области, где он жил последние пятнадцать лет. Эти письма (они вошли в состав первого тома трехтомного собрания сочинений) дают материал для огромного количества сюжетов — историко-литературных, историко-культурных, религиозных и церковных. Они — вместе с «Воспоминаниями» С.И. Фуделя, мемуарами его сына и дочери — явились надежным источником для создания биографического повествования о нем.
Трехтомное собрание сочинений С.И. Фуделя (2001–2005), вышедшее в издательстве «Русский путь» при финансовой поддержке Русского Общественного Фонда Александра Солженицына², включило завершенные произведения автора и материалы к его биографии.
За прошедшее двадцатилетие работа по собиранию материалов, относящихся к судьбе и творчеству С.И. Фуделя, продолжалась. В подготовленном томе будут опубликованы 98 новых писем, так что эпистолярное наследие С.И. Фуделя будет представлено уже 292 письмами.
Кроме писем, в книгу войдут тридцать стихотворений С.И. Фуделя 1925–1939 годов. Однажды они были собраны автором и переписаны в маленькую записную книжку, которая хранилась сначала у жены, потом — у сына. Рукописный сборник стал семейной реликвией, волнующим знаком памяти о самом дорогом человеке. Н.С. Фудель, сын Сергея Иосифовича, в предисловии к перепечатке стихотворений отца (май 1991 г.), заметил: «Когда отец писал в конце жизни свои философско-религиозные работы, он надеялся, что их прочтут люди. А стихи — и эти, и пропавшие во время обысков и скитаний — только для близких. Но я думаю, что и стихи эти — еще одно золотое зернышко из разгромленной культуры XIX века — может быть, кому-нибудь помогут в час безнадежности и тоски».
Сохранившиеся тридцать стихотворений — это своего рода лирический дневник, запечатлевший пережитое, а также мысли о том, что еще предстоит пережить. Насущная потребность выразить свои чувства и переживания в поэтической форме, а не только посредством религиозно-философских и литературоведческих работ, открывает весьма существенные стороны личности С.И. Фуделя. Его стихи воспринимаются как убедительный документ о многомерности православного человека, необычайно восприимчивого к искусству, к художественному слову. Фудель горячо верит в могущество поэтического слова — недаром он так часто цитирует в своих сочинениях любимых русских поэтов: Батюшкова, Пушкина, Тютчева, Блока, Пастернака. Недаром в его стихах (да и в его прозе) так часто возникают литературные образы — все его произведения насыщены литературными ассоциациями. 
Несмотря на все тяготы жизни, Фуделю-поэту было дано познать чувство охватывающего счастья, радость вновь расцветающей души, полноту творческого бытия. Его стихотворное слово, его поэтическая интонация направлены, однако, не внутрь себя; они не эгоистичны, они не ограничиваются только самопознанием, но обращены к миру. 
Авторами Предисловия выступили прот. Николай Балашов и Л.И. Сараскина; составление и комментарии подготовил Д.Д. Черепанов.

Л.И. Сараскина, Москва

Источник: http://www.solzhenitsyn.ru/news/index.php?ELEMENT_ID=3217
Фото из группы в ВК Сергей Фудель

---

 Примечания

     ¹ См.: Фудель С.И. Наследство Достоевского / общая редакция, вступительная статья, подготовка текста и примечаний Л.И. Сараскиной. М.: Русский путь, 1998. 288 с. 
     ² Фудель С.И. Собрание сочинений: в 3 т. / составление, подготовка текста, комментарии Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной. Предисловие прот. В.Н. Воробьева. М.: Русский путь. 2001–2005.
 

31 марта 2023 в рамках семинара «“Аскетика человекообщения” матери Марии (Скобцовой)» состоится презентация и обсуждение 3-го тома собрания сочинений матери Марии «Путь: Публицистические очерки, богословские и религиозно-философские сочинения; воспоминания, письма и записные книжки» (М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2022; сост. Т.В. Викторовой, Н.В. Ликвинцевой), один из разделов которого содержит труды матери Марии об аскетизме в контексте ХХ века.

Подробная информация и регистрация

22 февраля 2023 года прошла очередная встреча ридинг-группы, посвященной обсуждению литературы русской эмиграции.

Мы обсудили роман «Ожидание», написанный представителем и мемуаристом «незамеченного поколения» Владимиром Варшавским. Поговорили об особенностях этого произведения, о том, как так вышло, что автор писал его большую часть своей жизни, ответили на вопросы, можно ли считать этот роман автобиографией и почему современники называли Варшавского «честным писателем».

Вела дискуссию выпускница Литературного института им. Горького, сотрудница Дома русского зарубежья, методист и преподаватель Татьяна Климова.

Посмотреть это видео можно также на канале Дома русского зарубежья в Rutube

Семинар на тему «”Радостная аскетика” матери Марии (Скобцовой)» состоялся 16 февраля в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына (ДРЗ) в рамках научно-просветительского проекта «Отражения». Инициатор семинара – ведущий научный сотрудник ДРЗ Наталья Ликвинцева предложила обсудить раздел недавно вышедшего третьего тома Собрания сочинений преподобномученицы Марии (Скобцовой), который озаглавлен «О монашестве и аскетизме», поговорить о современном прочтении этих текстов.

Как напомнила Ликвинцева, мать Мария настаивает «на необходимости нового отношения к вопросам аскетики, на переосмыслении целей и задач аскетизма в исторических условиях ХХ века, когда уже заявили о себе и «темный аскетизм» большевиков, и подмена духовной работы психологическим «самоанализом». Сама мать Мария являла это новое отношение сразу после монашеского пострига: как свидетельствовали ее друзья, она всегда «сияла». «В этом сиянии она не может укрыться в стенах монастыря как в «духовном санатории», но должна ответить на беды эмигрантского бытия «из монашества», – отметила Ликвинцева. – Критики матери Марии обычно обвиняют ее в том, что она недостаточно аскетична или недостаточно монахиня, но ее работы свидетельствуют о том, что это не облегченные требования к монашеству и аскетике, а наоборот – усиленные и аккумулированные».

Иеромонах Иоанн (Гуайта), клирик московского храма Космы и Дамиана в Шубине, напомнил об обстоятельствах, в которых начинала свое монашеское служение мать Мария: монашество и монастыри на родине были уничтожены, а в эмиграции приходилось фактически начинать все с нуля. «Нам не дано простое следование прежним традициям, мы не можем только повторять. Из этого вытекает острая необходимость наблюдать, взвешивать, решать, пробовать», – пишет мать Мария, подчеркивая, что в новых условиях монахам должна быть свойственна «острая обращенность к миру», служение «не за крепкими монастырскими стенами, в традиции, а на всех путях и перепутьях мира». «Сейчас для монаха монастырь – мир весь… В этом сила новшества», – процитировал о. Иоанн монахиню.

По его словам, служение матери Марии заставляет пересмотреть «классическое святоотеческое противопоставление мира и духа, спиритуализма и гуманизма, духовной и просто человеческой жизни». Например, от нее можно было услышать, казалось бы, парадоксальное: «Люди мира отгорожены от мира непроходимой стеной… чем эгоистичнее, чем обмирщеннее человек, тем более он отрешен от подлинной жизни мира». Христианам она предлагала погружаться в эту «подлинную жизнь мира», в мирские беды людей: «Чем больше мы выходим в мир, отдаем себя в мир, тем больше мы не от мира, потому что мирской себя миру не отдает». Поэтому мать Мария практиковала «деятельное, радостное монашество, для которого богоообщение и человекообшение не только не противостоят, но необходимы друг другу», считает иеромонах Иоанн.

Богословское обоснование своей позиции мать Мария находила в двух природах Христа – Божественной и человеческой, в Его воплощении и земном пути. «В своем мирском послушании Он истощил себя. Он не учил нас своим примером о внутренних стенах, отгораживающих нас от мира», – привел о. Иоанн слова преподобномученицы. Учиться видеть в каждом человеке «икону Бога живого» – так понимала мать Мария «мистику человекообщения», которую считала «единой и подлинной базой для всякой внешней христианской активности».

Поэтому, думая о грядущем православии на Руси, в возрождение которого она верила, мать Мария говорила об «оцерковлении жизни», сочетающем аскетизм и человеколюбие. «Может быть, еще не поздно задуматься над этими словами, которые пока у нас не были услышаны», – заключил о. Иоанн.

Мистика человекообщения матери Марии основана на «встрече Бога в другом», продолжила Лидия Крошкина, кандидат культурологии, доцент РГГУ и СФИ. По ее словам, «новую церковную эпоху» монахиня связывала «с откровением о том, что Церковь – это соборный организм, где все живут вместе». Отсюда и новое понимание аскетизма: считая его одним из необходимых проявлений церковной жизни, «единственным бесспорным методом жизни» христианина, мать Мария основывает его на «на мистике человекообщения, на любви». Это, по мнению Крошкиной, отличает подход преподобномученицы от «индивидуалистической аскетики, когда целью являлась борьба с собственными страстями и спасение своей души», – время такой аскетики закончилось.

Говоря о неустанном служении матери Марии страдающим и обездоленным, выступавшая отметила: «Мать Мария гениальна в своем человекообщении, и подражать ей невозможно. Ей это было дано как дар: воспринимать присутствие другого человека как присутствие Христа». Однако, получив этот дар, монахиня считала, что человекообщению надо постоянно учиться, она искала новые творческие пути, вырабатывала новые правила отношения к миру и ближнему.

Говоря о радости, которое приносит это служение, Крошкина привела слова матери Марии: «Грядущее оцерковление жизни будет осуществляться через строгую и радостную аскетику». Эта антиномия раскрывается самим образом жизни и служения матери Марии, а также проясняется в переработке ею древних житий, где она показывает, как может осуществиться духовное восхождение, в основе которого лежит мистика человекообщения.

Чем аскетическая работа над собой отличается от «страсти к самоанализу»? Психолог Наталия Инина (РПУ св. Иоанна Богослова, МГУ им. М.В. Ломоносова) размышляла о том, как отвечает на этот вопрос мать Мария, которую она называет «настоящим христианским психологом». Мать Мария писала: «Самоанализ ведет исключительно к интересу к собственной личности, утверждая крайний эгоцентризм». Психотерапевтическая практика подтверждает наблюдения монахини: самоанализ эгоцентрика часто является «просто защитным механизмом», который позволяет спрятаться от «страха перед жизнью»; эгоцентризм делает невозможным диалог с другим – «не как с отражением тебя, а с другим самим по себе».

Очевидно, что нас ждет «бум психологии» – все больше людей будут обращаться за помощью к специалистам, продолжила выступавшая. Тот подход, который сейчас преобладает, помогает человеку быть собой, но в рамках рационалистической картины мира, «в логике безбожия». «Рекламируемая психология будет годами водить клиента вокруг собственной оси, создавать иллюзию личностного роста и духовного совершенства». Иная задача у христианской психологии: «помочь выбраться из капкана невротического эгоцентризма, понять себя и дальше выйти в путь личностного и духовного развития». Такая работа дает ощущение «тайны, которая ошеломляет: когда ты видишь, что человек расправляется, начинает быть в большей степени самим собой – это настолько красиво, что не может не давать чувство радости».

В этом смысле тексты матери Марии – это «терапия не только души, но психики как инструмента души, потому что это свидетельство, это образ бытия. Ее идея живой аскетической практики как практики любви и милости – то, без чего современный мир просто не сможет выстоять», считает Инина.

Библеист Анна Шмаина-Великанова, профессор РГГУ, не согласна с тем пониманием старого и нового монашества, которое «вычитывается» из текстов матери Марии: «Не стоит упрощать картину: что есть старая аскетика – индивидуалистическая, и новая ХХ века – неиндивидуалистическая, которая предлагает посмотреть на ближнего». Отличие связано с историческим контекстом появления христианской аскетики: сделав христианство государственной религией, власть «лишила людей возможности общественным образом осуществлять свое христианское призвание… и тогда появляется монашество – люди уходят, посвящая свою жизнь духовному спасению, а не социальным связям».

По словам Шмаиной-Великановой, мать Мария не борется с аскетикой как таковой, но «с распространенным представлением, обывательской поздней аскетикой, которая сложилась вокруг свт. Феофана Затворника». Ее имя выступавшая поставила в один ряд с Симоной Вейль и Дитрихом Бонхеффером, сказав о том, что все они так или иначе считали главным грехом в ХХ веке «грех социальной безответственности». «Новая аскеза состоит в том, что ты больше никому не делегируешь этой ответственности … что надо взять крест и идти в тот ад, которая есть наша социальная жизнь».

Мать Мария именно так и делала, когда кормила голодных, давала кров бездомным, укрывала преследуемых, спасала от уничтожения евреев – это не просто «хорошее отношение к людям», но «строгая аскеза», одновременно и радостная, потому что «самоотдача сама по себе приносит радость». Мистика человекообщения, которую постигала монахиня, заключалась в том, что «убогие и несчастные – это не переодетый Христос, не объект наших духовных упражнений… Нет, убогие и несчастные действительно таковы, и в них действительно обитает Христос … И тогда послушание матери Марии – это послушание Христу, который открывается в ближнем», отметила Шмаина-Великанова, добавив, что это высокое послушание может означать «радикальное непослушание социальному порядку», если он бесчеловечен.

Мать Марию считают провозвестницей нового типа монашества в ХХ веке – монашества в миру. Но преподобномученица «ошиблась, думая, что старое монашество в новых обстоятельствах невозможно», считает выступавшая. Ей в свое время довелось познакомиться с жизнью двух женских обителей во Франции – Леснинского Богородицкого монастыря и Покровского монастыря в Бюсси-ан-От, и она вспоминает: «Там, в атмосфере монашеской республики, жили удивительные святые монахини, героические женщины, наследницы дореволюционных традиций». Этот тип монашеского общежительства возродился и в России, хотя «в огромном большинстве случаев мы видим имитацию, реконструкцию и реставрацию: монастырей полно, как и монахов, но нет горящего очага любви и самоотдачи и нет социальной ответственности христиан». Однако само по себе это оказалось «жизнеспособно и возможно», тогда как «созданный матерью Марией образ монашества оказался нестойким», он не получил продолжения и развития в возрожденной Церкви на Руси, которой она чаяла. Но это не умаляет «пророческого значения сказанного матерью Марией о новом монашестве, о новом христианстве, которое обращено к миру ответственностью за мир и к ближнему – любовью к нему до полного самозабвения».

«Грядущее оцерковление жизни, в этом нет сомнения, будет осуществляться через строгую и радостную аскетику напряженных, творческих молитвенных благодатных сил людских. … Не темный лик и не розовое христианство сулит нам грядущее время. Лик будет огненным, и христианское делание – белым, напряжение будет испепеляющим, и стяжаемая благодать – окрыляющей. Только так и можно мыслить грядущее возрождение православия на Руси … только это поглотит без остатка наши растленные и запыленные души и восстановит их в золотых латах воинов Христовых» – этой «огненной» цитатой матери Марии завершила семинар Наталья Ликвинцева.

Юлия Зайцева, Благовест-инфо.