Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Шмеман А., прот. Собрание статей. 1947–1983 / Сост. Е.Ю.Дорман; Предисл. А.И.Кырлежева. — 2-е изд.

Шмеман А., прот. Собрание статей. 1947–1983 / Сост. Е.Ю.Дорман; Предисл. А.И.Кырлежева. — 2-е изд.

Автор(ы): Шмеман А., прот.
Издательство: Русский путь
Год выпуска 2011
Число страниц: 896
Иллюстрации: есть
ISBN: 978-5-85887-340-2
Размер: 241х178х48 мм
Вес: 1240 г.
Голосов: 9, Рейтинг: 3.86
Нет в продаже

Описание

Предлагаемое собрание впервые объединяет под одной обложкой различные статьи и отдельные публикации выдающегося богослова XX века прот. Александра Шмемана, разбросанные по журналам и сборникам или давно ставшие библиографической редкостью. Представленные тексты различны по тематике, жанру, времени написания, целям, которые ставил перед собой автор, но все они объединены единым источником вдохновения, доминирующей интуицией, позволяющей подходить и к явлениям, и к проблемам sub speciae aeternitatis — с точки зрения вечности.



СОДЕРЖАНИЕ


От составителя    
Биографическая справка
Предисловие    
    
ЦЕРКОВЬ В МИРЕ

Важное и неважное    
Если по-новому вслушаться    
Церковь и история    
Миссионерский императив    
Мир как Таинство    
Плюрализм и Православие    
Православный мир: прошлое и настоящее    
О цели жизни    
Богослужение в секулярный век    
Можно ли верить, будучи цивилизованным?    
Упадок или возрождение?    
Мир в свете православной мысли и опыта    
Вера в Бога, вера в человека    
Между утопией и эскапизмом    
Православие    

БОГОСЛОВИЕ И БОГОСЛУЖЕНИЕ

Введение в богословие    
Пост и литургия    
Богослужение и богослужебная практика    
Таинство Крещения    
Литургическое возрождение и Православная Церковь    
Богословие и Евхаристия    
Об исповеди    
Богословие и литургическое Предание    
Задача православного богословия сегодня    
Литургия, символ и Таинство    
Богословие и богослужение    
Исповедь и Причастие    
О литургии    
Жертва и богослужение    
О методе литургического богословия    
Символы и символизм в византийском богослужении    
Богослужение и эсхатология    

ЦЕРКОВЬ И ЦЕРКОВНОЕ УСТРОЙСТВО

Церковь, эмиграция, национальность    
Церковь и церковное устройство    
Спор о Церкви    
О «неопапизме»    
«Единство», «разделение», «объединение» в свете православной экклезиологии    
Вселенский Патриарх и Православная Церковь    
Эпилог    
По поводу будущего римского Собора    
Церковь, государство, теократия    
О понятии первенства в православной экклезиологии    
По поводу богословия соборов
Свобода в Церкви    
Авторитет и свобода в Церкви    

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В АМЕРИКЕ

Каноническое положение Русской Православной Церкви в Северной Америке    
Церковь и приход    
Церковь иерархична    
Посвящение Богу    
Проблемы Православия в Америке    
Миссия Православия    
Несколько мыслей по поводу «Скорбного послания» митрополита Филарета
Дни радости и света    
Знаменательная буря    
Экуменическая боль    
Православие и американский юбилей    
Праздник на Аляске    
Радость    
Доклад на съезде Антиохийской Православной Архиепископии Северной Америки    

ВИЗАНТИЯ

Догматический союз    
Судьба византийской теократии    
Неизданное произведение св. Марка Ефесского «О воскресении»    
IV Вселенский собор в Халкидоне    
V Вселенский собор    
Правда византинизма    

РОССИЯ

Конец и начало    
Пятьдесят лет трагедии Русской Православной Церкви    
Мера неправды    
Русское богословие за рубежом    
Духовные судьбы России    

VARIA

К сорокалетию Русского студенческого христианского движения    
Ответ вице-председателя РСХД прот. Александра Шмемана на письмо из России в редакцию «Вестника РСХД»    
На перепутье    
Начало Церкви    
Церковь после апостолов    
Пятидесятница — праздник Церкви    
Сия есть благословенная суббота    
Перед Рождеством    
Преподобный Серафим    
О святости    
О христианской любви    
Христианское понимание смерти    
Из лекций по пастырскому богословию    
Как преподавать вероучение подросткам    
Церковь и дети    
О церковной проповеди    
По поводу двух статей    

СТАТЬИ О СОЛЖЕНИЦЫНЕ

О Солженицыне    
Зрячая любовь    
Пророчество    
О духовности, церковности и мифах    
Сказочная книга    
Ответ Солженицыну    
«Все было именно так…»    
«На злобу дня»    

IN MEMORIAM

Пастернак    
Слово, произнесенное на отпевании митрополита Леонтия    
Три митрополита    
Памяти отца Николая Афанасьева    
Анна Ахматова    
Три образа    
Прощаясь с Георгием Викторовичем Адамовичем    
Памяти Николая Сергеевича Арсеньева    
Ожидание    
Памяти Владимира Васильевича Вейдле    
Памяти Николая Михайловича Зернова    
Памяти архимандрита Киприана (Керна)    
Благодарность Владимиру Васильевичу Вейдле



ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ


Протопресвитер Александр Дмитриевич Шмеман (1921–1983) хорошо известен русскому читателю. Знакомство с его богословскими работами началось еще в советское время. Тогда в полуподпольной церковной среде читали имковские издания его «Введения в литургическое богословие» и «Исторического пути Православия», из рук в руки передавали «Вестник РХД» с его статьями на разные темы и главами из будущей книги «Евхаристия: Таинство Царства», а также машинописные копии переводов книг «Великий пост» и «Водою и Духом» (пока не появились западные издания) и доклада об исповеди и причастии. Теперь все это переиздано в России не один раз. Кроме того, появились переводы английских сборников статей и другие, ранее неизвестные тексты. Но для того чтобы иметь «всего Шмемана» по-русски, не хватало именно той книги, которую читатель держит в руках: максимально полного собрания различных статей и отдельных публикаций, разбросанных по журналам или давно ставших библиографической редкостью.
Достаточно заглянуть в содержание, чтобы увидеть, насколько различны представленные в книге тексты — по тематике, жанру, времени написания, целям, которые ставил перед собой автор, да и просто по объему. Для удобства читателя они распределены по разделам, но, конечно, это деление остается до определенной степени условным. Так, например, один из разделов назван «Богословие и богослужение». Но совершенно очевидно, что практически все тексты о. Александра с полным правом можно назвать богословскими, хотя и не всегда в узком, «техническом» смысле этого термина. А то, что можно назвать «богословием Шмемана», безусловно, главным своим источником имеет именно богослужение — литургию Церкви.
Биография Шмемана еще не написана, равно как и не проведен серьезный и подробный анализ его «литургического богословия». Возможно, этого пока и не нужно, поскольку о.Александр все еще остается нашим современником. Книги его доступны — и «материально», и по способу изложения его мыслей, а сравнительно недавно изданные «Дневники» не только содержат уникальные сведения «из первых рук» о его внутренней жизни в последние десять лет, но и побуждают к дальнейшим — вслед за автором — размышлениям о самых серьезных проблемах, касающихся Православной Церкви и христианского присутствия в современном мире.
А потому на вопрос, кто такой о.Александр Шмеман, дать исчерпывающий ответ в нескольких словах пока непросто. Хотя и можно с уверенностью утверждать, что он оказал очень большое влияние на Православную Церковь второй половины XX века, причем не только в Америке, где совершал свое церковное служение, или в рамках православной диаспоры в целом, но и во многих Поместных Православных Церквах (об этом свидетельствуют хотя бы многочисленные переводы его книг на разные языки).
Воздействие это, однако, было неоднозначным. Где-то оно имело следствием новое (по сравнению с устоявшимся к тому времени) понимание и переживание богослужения и Церкви, где-то наталкивалось на традицию (с маленькой буквы) и отторгалось. В краткой заметке эти процессы оценить невозможно — они требуют серьезного анализа.
Одно можно сказать определенно: значимость богословского наследия Шмемана состоит прежде всего в том, что оно не позволяет отмахнуться от тех вопросов, а также ответов, которые в нем содержатся. Шмеман продолжает и сегодня призывать нас к очень серьезному, действительно глубокому размышлению о Церкви вообще и «функции» церковного богослужения в частности. При этом он предлагает нам увидеть и понять литургию Церкви именно не как одну из ее «функций», отличную от других, но как источник и одновременно исполнение (говоря на его языке) самой Церкви, со всеми вытекающими отсюда последствиями для церковной жизни и деятельности в целом.
В этом главная идея предлагаемого и реализуемого Шмеманом «литургического богословия». Это выражение часто понимают неверно — именно как богословское истолкование богослужения, взятого отдельно, в качестве особой области церковной жизни, практически и теоретически (богословски) не связанной с другими, столь же обособленными ее областями: церковным устройством, догматикой, аскетикой, образованием, миссией, а тем более «христианской культурой». Но сам Шмеман такое раздробление-разделение единого церковного опыта и отражающего его церковного сознания считал несоответствующим существу, самой духовной реальности Церкви, ее «логосу».
Необходимо выявить некий общий знаменатель, который интегрирует все аспекты церковной реальности, соотносит друг с другом и соподчиняет их в соответствии с фундаментальной для христианства аксиологией. Для Шмемана таким интегрирующим моментом является эсхатологическое измерение Церкви — как явления в этом мире Божественного присутствия: «Царства Божия, пришедшего в силе» (Мк. 9:1), или «сил будущего века» (Евр. 6:5). И тем «местом», локусом, где это эсхатологическое событие постоянно происходит, является именно литургия Церкви, что так просто и ясно выражает диалог священнослужителей: «Христос посреди нас. — И есть, и будет». Явление «конца», происходящее внутри человеческой истории и не отменяющее ее течение. Исполнение обетования Христа — «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20),  которое сообщает участникам литургического события совершенно иной, по сравнению с обыденным, опыт. Именно так происходит смерть христианина для того «мира», который в Евангелии противопоставляется «Царству не от мира сего», согласно слову апостола: «вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3:3).
Иными словами, речь в данном случае идет о том высоком и даже максимальном уровне в градации духовных состояний, который задает меру, точку отсчета для всего остального — как в церковной жизнедеятельности, так и в мирской.
Как увидит внимательный читатель, работы Шмемана, собранные в этой книге, по большей части демонстрируют именно такой, интегральный, подход к самым разным в содержательном отношении аспектам богословия, истории, церковного сознания, культуры в широком смысле. Говоря о природном и социальном мире, автор видит его «в свете православной мысли и опыта», историю оценивает «эсхатологическим мерилом», о церковном устройстве судит с применением «максималистских» богословских критериев, а одной из важнейших функций самого современного богословия считает «пророчество» — призыв к жизненному осуществлению самого существа веры, к «единому на потребу».
Конечно, следует принимать в расчет, что сборник включает написанное в разное время и в различных обстоятельствах. Целый раздел посвящен жизни Православной Церкви в Америке и ее проблемам, которые имеют свою специфику по сравнению, скажем, с российской ситуацией (как советского, так и постсоветского времени). То же самое надо сказать и о текстах, посвященных, например, деятельности Русского студенческого христианского движения (РСХД) — эмигрантской церковной организации, активным участником которой был о.Александр. Но и в выступлениях автора на частные темы можно увидеть этот единый источник вдохновения, доминирующую интуицию, позволяющую ему подходить и к явлениям, и к проблемам sub speciae aeternitatis — «с точки зрения вечности», а не частных интересов или идеологических «истин». И, может быть, наиболее отчетливо это проявляется в текстах, которые являются, скорее, «непрофильными» для богослова, но, тем не менее, составляют неотъемлемую (хотя и малую) часть наследия Шмемана: в статьях о поэтах и писателях, об Ахматовой, Пастернаке, Солженицыне…
В книге есть небольшой раздел «Россия». С содержательной точки зрения это важный раздел. Без этой темы Шмеман немыслим, потому что Россия для него — некий обязательный и постоянный «полюс». А что Шмеман — для России?
В современной России, в Русской Церкви к наследию о.А.Шмемана тоже относятся по-разному: есть его вдохновенные почитатели, есть и откровенные противники, «обличители». Крайности, однако, как правило, «не пользуют нимало». И то, что в отношении к Шмеману пока доминируют крайности, свидетельствует скорее о незрелости церковной, богословской мысли. Ибо Шмеман — очень спокойный, трезвый, уравновешенный богослов. И источник этой уравновешенности — с одной стороны, в чувстве традиции (что, в частности, «нормативно» для всякого «литургиста»), а с другой — в верности богословскому «логосу» и вере в силу и призвание богословского разума (что также является неотъемлемой чертой церковной, прежде всего святоотеческой, традиции).
Следует признать, что Шмеман в России еще серьезно не прочитан. На то есть вполне объективные причины: должно было пройти время восстановления церковной жизнедеятельности, нового становления современного богословского образования и церковной науки, чтобы можно было обратиться к более глубоким и острым темам и проблемам. Сегодня, судя по всему, наступает и такое время. Углубление, а тем более позитивно-критический подход возможны только после «нормализации» жизни. И наследие Шмемана еще предстоит освоить — продумать, опять же по необходимости критически, с учетом иных обстоятельств времени и места. И, в случае необходимости, развить его мысли. Но в любом случае — извлечь пользу.
Думаю, что сегодня все же можно говорить о возвращении о.А.Шмемана в Отечество. <....>
Знакомясь с собранными в этой книге текстами, читатель может сделать важный вывод: подлинное богословие обнаруживает неуместность партийной поляризации в Церкви (с большой буквы). С точки зрения расхожих, поверхностных представлений автор выступает то как «консерватор», то как «реформатор», одновременно — как традиционалист и как новатор. По «человеческому рассуждению», он постоянно смешивает карты: критикует — но во имя верности традиции; обращается к традиции — чтобы найти новые ответы на вопросы, которые возникли сравнительно недавно… Другими словами, в данном случае можно говорить о сочетании традиционности и провокативности, или, лучше, о подчас провокативном (для некоторых членов Церкви, включая профессиональных богословов) понимании традиции — понимании, которое в то же время включает и вполне привычные богословские размышления и истолкования.
Но в богословском творчестве Шмемана присутствует и другой парадокс. Он всегда чуждался богословия «школьного», «профессионального», «научного» (в общем-то, как  мне кажется, его недооценивал). Но при этом писал развернутые и логически связные богословские тексты, затрагивая многие специальные области и темы, то есть — как автор — равным образом чуждался «профетической эссеистики». В чем же дело?
Дело в том, что своим богословием Шмеман ставит очень серьезную проблему, точнее, вновь поднимает «вечную» проблему, разрешить которую трудно, если вообще возможно, на уровне рассуждений, неизбежно ограниченных средствами человеческого языка. Потому что сама проблема как раз и состоит в «объективной» трудности словесного выражения и истолкования того опыта трансцендентного, опыта «присутствия эсхатона», который открывается Церкви и в Церкви. Собственно, опыта богообщения — и не особого мистико-аскетического, а именно литургического и евхаристического, открытого всякому христианину.
Но в том и задача церковного богословия, чтобы все время указывать на предельное и запредельное, не данное «естественным образом», на то, что берется только особым усилием веры: на Царство Божие, присутствующее в этом мире. Богословия, которое говорит человеческим языком о Боге, дарующем Себя в литургическом Таинстве.
И, наверное, ценность богословского наследия о. Александра Шмемана заключается прежде всего именно в счастливом сочетании «человеческого» и «сверхчеловеческого», то есть в том, что он, продолжая многовековую традицию богословствования, не уставал выражать свой глубоко личный опыт церковного богообщения в слове, обращенном к другим членам Церкви. И к каким бы конкретным темам он ни обращался, источником их понимания всегда было то «единое на потребу», по отношению к которому должны оцениваться все другие человеческие потребности.

Александр Кырлежев,
научный консультант Синодальной Богословской комиссии РПЦ
 

РЕЦЕНЗИИ


Ольга Седакова
Опрос газеты «Книжное обозрение»: какие книги больше всего запомнились писателям, поэтам, издателям, журналистам, музыкантам в 2009 году.
Ольга Седакова, поэт:
— Это книга — «Собрание статей» Протоирея Александра Шмемана. Наслаждение от встречи с умом, ясным, глубоким, справедливым и свободным. Редчайшее наслаждение в наше время. Сам Шмеман отмечал, что ум в России — почти исключительная редкость.


Книжная полка Ирины Роднянской
«Новый Мир» №12, 2009 г.

Те, для кого насущны темы русского православного богословия, хорошо знакомы с трудами о.Александра (1921–1983) по истории Церкви, литургике, экклезилогии, таинствам. Но после публикации его «Дневников» (М., 2005, 2006) его читательская аудитория невероятно расширилась, ибо их автор, будучи по призванию и положению учителем веры, обнаруживает здесь свои недоумения, сомнения, моральные контроверзы, то есть необычайно приближает себя к «пасомым» и «ищущим» и тем вызывает трепетное доверие. Настоящая книга читается на горячей волне этого доверия — как публичное слово, удостоверенное интимным словом «Дневников».
Оставив в стороне обширные разделы книги, посвященные богословию, богослужению, церковному устройству и жизни Православной церкви в Америке[13], где после Парижа подвизался о. Шмеман, обращу внимание на выделенные составительницей разделы «Россия» и «Статьи о Солженицыне». О.Александру, родившемуся в Ревеле, в независимой уже Эстонии, так и не довелось побывать на исторической родине. Но как он проницателен в своих размышлениях о «Духовных судьбах России» (название доклада-статьи)! Тут ему видится столкновение и противоборство двух традиций: национально-исторической гордыни, «прельщенности грезами о земном теократическом царстве» - и «евангельско-иерусалимского христианства», с особой чуткостью подхваченного русской литературой. Быть может, это «противоборство» преувеличено и слишком абсолютизировано автором, но нельзя не почувствовать, что правда тут есть. И неспособность различать эти тенденции вызывает у пишущего тяжкое опасение: «…больше всего боюсь <…> как бы, обретя наконец свободу, мы из-за нашего неумения различать духов не поругали бы ее».
Что касается статей о Солженицыне, хорошо известно, что о. Александр оказался едва ли не первым, кто оценил не только масштаб его дара, но и провиденциальный смысл его явления: «Мы не знаем, нам не дано знать, как из миллионов людей избирает Бог одного и возлагает на него страшную и прекрасную судьбу: принять на себя, прожить в себе и в своем творчестве судьбу своего народа…» Для меня главное в мыслях автора о Солженицыне — борьба с неправым пониманием его как идеолога (приемлемого для одних, еще более неприемлемого для других) и уразумение его как художника-творца русского эпоса (некие сомнения на этот счет Шмеман изживал в своих «Дневниках»). «Архипелаг ГУЛАГ» он называет «сказочной книгой», «горестной, но и прекрасной поэмой», выводя это «художественное исследование» за черту идеологизма и ангажированности. И когда у него возникает спор с писателем по поводу старообрядчества, он толкует мироотношение последнего как «идеологический аркан», накинутый на историю, предостерегая от того же своего оппонента. Подлинная задача искусства — «разгадать символичность жизни через постижение ее значительности», «вот этот подход — религиозный в самом глубоком смысле слова», — говорится в короткой, но превосходной статье о Пастернаке и его романе. Свобода в Духе Святом против идеологического аркана — таков пафос о.Александра как мыслителя, сказавшийся с особой силой в его суждениях об истории, искусстве и литературе.


Журнал «Читаем вместе», апрель 2009 г.

Рейтинг редакции: Приобрести в личную библиотеку

Протоирей Александр Шмеман хорошо известен читательской аудитории — его многочисленные книги, в том числе «Исторический путь Православия», «Введение в литургическое богословие» и особенно «Дневники», вызвавшие большой интерес у широкой публики, опубликованы на русском языке. Однако до последнего времени были недоступны многочисленные статьи Шмемана, опубликованные за рубежом, в эмиграции, где священник провел всю жизнь, так и не успев побывать в России. Большой сборник статей восполняет этот пробел: теперь, по словам автора предисловия, на русском языке доступен «весь Шмеман». Статьи Шмемана — живое слово священнослужителя, мудрое и искреннее. Это как раз тот случай, когда человек, далекий от проблем американской Православной церкви, будет с интересом читать о ее проблемах и воспринимать их как свои личные — однако данной теме посвящен только один раздел книги, другие же повествуют о взаимоотношении Церкви и Мира, о богослужении, об устройстве церкви и ее «функциях».